Рыцарь двух миров - Страница 98

Не найдя ответа, я пожал плечами и подобрал с земли Ключ. Повертел его в руке, а потом убрал в карман.

– Он не знал, что этот Ключ не может покинуть этот мир, – объяснил я Рону и Снегирю, которые удивленно смотрели на него. – Аркадий, теперь вы. Я открою дверь для вас.

Тот помотал головой.

– Сначала мне хотелось бы кое-что узнать. Что это за маньяки? Почему они хотели, чтобы ты их убил.

– Это сложно вот так объяснить. Я сам с трудом понимаю логику Братства, хотя Деррон очень долго мне объяснял.

– Мне все происходящее показалось полной ерундой, – подтвердил Рон.

– Ну, попробую. Понимаете, у Братства есть свой Бог. Они не христиане, не мусульмане. В нашем мире нет даже такой религии. В общем, главное в их вере – это долг и честь. Причем в понятие честь они вкладывают вовсе не то, что мы. А долг – это в первую очередь долг перед Братством. То есть человек должен вырасти хорошим бойцом и обеспечить честью все Братство. То есть выполнить как можно большее количество заказов. – Я замялся. – Ну, не могу я так объяснить! Я сам плохо их пониманию! Просто представьте, что они охотники. Чем больше дичи, тем больше славы, в данном случае чести. Но одна крупная дичь приносит больше чести, чем сотня маленькой. Однако при этом пострадать должна только та дичь, на которую был заказ. Если вместе с дичью гибнет еще кто-то, то человек приносит Братству позор. Умереть должна только намеченная жертва, ну и еще те, кто жертву охраняет, если охрана имеется. Хотя гораздо больше чести, если охрана даже не будет знать, что объект их охраны уже мертв или умирает.

– То есть убийство – это своеобразное состязание? – недоверчиво спросил Аркадий.

– Вот именно! Теперь понимаете, почему им нельзя затрагивать посторонних? Какой смысл в состязании, если ты возьмешь в заложники близких и будешь ждать жертву? Это позор! За такое Братство карает. Эта игра ведется только между жертвой и охотником. Чем сильнее оказывается дичь, тем больше чести ее убить. Поэтому первыми идут на дело новички. Если жертва расправляется с ними, то идут те, кого называют рейны. Если гибнут и они, то отправляют дрейна. Это уже мастер. Если гибнет и он, то на дело отправляется верл-а-ней. Никто не знает точно, сколько их в Братстве. Я слышал, что десять или двенадцать. Они никогда не открывают лица. Жертва видит их лица только в момент смерти. Это не только убийцы, но и воины. Мастера экстракласса. И за их услуги наниматель должен заплатить отдельно. Тот, кого я убил и был верл-а-ней. Теперь понятно, почему я кричал, что ты с ним не справишься?

– Так это что? Тот… верл-а-ней? Тот самый мастер экстракласса, о котором ты говорил? – Аркадий недоверчиво уставился на меня.

– Ну да. Сверкающий видно действительно высоко оценил мою жизнь, если раскошелился на верл-а-ней. Правда, я удивлен, что верл-а-ней так легко нарушил законы Братства. Хотя, кто знает. Об этих невидимках мало что известно. Может им можно нарушать законы, а может он просто растерялся, оказавшись в незнакомом месте.

– Невидимках? – удивился Снегирь.

– Верл-а-ней в дословном переводе означает «невидимое дыхание смерти». Немного поэтично, но суть верна. Их действительно никто не видит до самого последнего мгновения своей жизни. По магическому миру ходят слухи, что лица они открывают только своим жертвам за мгновение до убийства. Но это слухи. Впрочем, об этих людях только слухи и ходят. Их вообще считают непобедимыми воинами. Правда, я всегда считал, что это преувеличение.

– Так что? Выходит, только что ты и убил одного из этих, – Снегирь неопределенно махнул рукой, – непобедимых?

– Как я уже сказал, их слава была немного раздута. Хотя, честно говоря, я испытал несколько неприятных минут, когда узнал на маскараде, что мой собеседник верл-а-ней.

– На маскараде? – теперь уже удивился Аркадий. – Ну-ка рассказывай!

Я рассказал.

– Я специально тогда прикинулся человеком, который абсолютно ничего не знает о Братстве. Я хотел подтолкнуть его на какие-то действия. – Я замолчал. – Правда, я не ожидал, что они так будут действовать. Еще мне хотелось, чтобы при возвращении они продолжали недооценивать меня. Вот я и прикинулся таким незнайкой.

– Понятно. А почему ты не пришел на встречу после маскарада, как мы договаривались?

Этот вопрос сразу напомнил мне о том, что произошло с мамой. Это был как удар обухом – мгновенное ошеломление. Меня словно с головой окунули в ледяную воду. Я без сил опустился на землю. Ничего скрывать я и не пытался. Вряд ли сейчас я был в том состоянии, в котором смог бы придумать что-нибудь более-менее правдоподобное.

– Вот так дела, – протянул Аркадий. – Зачем же твой отец связался с таким сомнительным делом?

Я жалобно посмотрел на него, словно прося не травить душу. Тот понял и неловко попытался отвести разговор, объяснив:

– А мы ждали тебя. Я в милицию позвонил, так что домой вернуться не мог. Там наверняка меня уже ждали или придут утром. Зависит от того, когда они разберутся с отпечатками в том доме. Когда ты не пришел и в шесть Костя предложил послать за тобой своего брата. Я же ненадолго отошел, чтобы посмотреть вокруг. Возвращаюсь, а тут…

– Коля! – испуганно воскликнул Снегирь. За всем происходящим мы совершенно забыли о его брате.

Костя быстро отодвинул кусты. Коля по-прежнему лежал на земле, свернувшись калачиком. Засунув кулак под голову, он мирно посапывал, не обращая ни на что внимания.

Костя испуганно потряс его. Тот открыл глаза.

– Что случилось? Мне что-то спать захотелось. – Снегирь без слов обнял его.